Фёдор Дмитриевич Крюков

Фёдор Дмитриевич Крюков(1870–1920) Старший сын станичного атамана станицы Глазуновской на р. Медведице, родился 2 февраля (14 февраля н.ст) 1870▫г. Окончил церковноприходское училище в Глазуновской, Усть-Медведицкую гимназию, затем, вероятно первый в станице, поехал учиться в Петербург (Историко-филологический институт). Студентом уже печатался, под псевдонимами. Первые заметные бытовые очерки▫— «Казачьи станичные суды» (1892), «Гулебщики». Первый рассказ▫— «Казачка» (1896). По окончании института многие годы служил учителем гимназии▫— в Орле, потом в Нижнем Новгороде. Был очень популярен в Усть-Медведицком округе Войска Донского, участвовал в митингах 1905 года, был депутатом 1-й Государственной Думы от Дона, по убеждениям примыкал к «народным социалистам». В Думе произнес энергичную речь против посылки донских частей для подавления революционных выступлений и в пользу общественного и культурного развития казачества. При разгоне 1-й Государственной Думы подписал Выборгское воззвание, за что был судим, отсидел 3 месяца в Крестах. В 1907▫г. за участие в революционных волнениях административно выслан за пределы Области Войска Донского на несколько лет. С этого времени уже систематически печатается в «Русском богатстве» («Русских записках» с войны). Рассказы и очерки: «Станичники», «Офицерша», «На реке Лазоревой», «В камере №▫380», «Полчаса», «Новые дни», «Шквал», «В нижнем течении», «Силуэты», «В родном углу» и многие другие. В 1907 и 1910 годах опубликованы отдельные книги его рассказов. После Н.-Новгорода Крюков постоянно живет в Петербурге (работает библиотекарем Горного института), весьма сближается с Короленко и входит в состав редакции «Русского богатства». Главная часть всего написанного им до революции▫— с яркими осязаемыми фигурами, сочным локальным языком▫— относится к Дону, к родным местам, с которыми никогда не ослаблялись его духовные, кровные и физические связи. После снятия административных ограничений он по 2–3 раза в год ездил в станицу обрабатывать землю и сад своим незамужним сестрам (не был женат и он) и, живя годами в Петербурге, ни на день не переставал быть донцом. Короленко писал, что Крюков «первый дал нам настоящий колорит Дона». Всякий, кто найдет и перечтет донские рассказы и очерки Крюкова, пожалуй добавит: «и▫— последний». Такой живости, неподдельности, неповторимости быта, уклада, обычаев, языка, психологии донского казачества (после Гражданской войны подавленных, затем стертых), такой глубины многолетних наблюдений изнутри мы не найдем уже более ни у кого из донских писателей. Кроме только… кроме только автора «Тихого Дона»▫— и то лишь в первой его редакции, и то лишь▫— исключая чужеродные непонятные вставленные куски… Это художественное сопоставление для меня лично разительно. (Хотя не могу абсолютно уверенно исключить, что▫— был, жил никогда публично не проявленный, оставшийся всем неизвестен, в Гражданскую войну расцветший и вослед за ней погибший еще один донской литературный гений: 1920-22 годы были годами сплошного уничтожения воевавших по ту сторону). В годы германской войны Ф.Крюков неоднократно бывал на фронте в санитарном отряде Г.Думы и собрал обильные фронтовые впечатления, отраженные в его очерках и записных книжках. В марте 1917▫г. в Петрограде Крюков избран в Совет Союза Казачьих войск. Но вскоре быстрое развитие событий Семнадцатого года, свое особое на Дону, душевно утянуло его из Петрограда в родные места▫— и уже навсегда. Крюков входит в состав Войскового Круга (т.▫е. сепаратного донского парламента), позже становится секретарем его, издает в Новочеркасске журнал «Донская волна» и делит со своим родным краем всё грозное трехлетие, он свидетель и участник изменчивого течения Гражданской войны, упадков и взлётов донского духа, соотношений Дона с белыми и красными. Его наблюдению доступны▫— родная ли станица, разгромленная ЧОНовцами, или вся округа ее, охваченная Донским восстанием, с такой трагической силой врезанным в роман. Как следует из сохранившихся свидетельств, все эти годы Крюков продолжает писать большую книгу, начатую еще в Петрограде во время 1-й мировой войны. При распаде и отступе Донской армии Крюков, ее офицером, отступает на Кубань и там, в 50 лет, умирает от сыпного тифа, а след его рукописей, возимых с собой, теряется. (А. Солженицын, из книги «Стремя „Тихого Дона“») Материал взят из библиотеки Александра Белоусенко.